— Это же Николас Холд, помнишь? А он везунчик, раз у него есть ты.

— Мне плохо, очень плохо, — признаюсь, когда в голове что-то щёлкает, и я слышу вопрос, заданный Сарой раньше.

— Сейчас плохо? Может быть, мне приехать? Ты где?

— Нет… на днях меня вырвало перед Николасом, представляешь? Я ничего не ела, желудок заболел. Да и, вообще, тошнит, даже сейчас. Наверное, нервы. Мне надо домой, Сара. Я хочу поехать домой, — забираюсь обратно в машину и, отключая звонок, резко завожу мотор.

Ник приедет туда, вероятно, привезёт и Тейру ко мне, если она будет сильно напугана. В таком состоянии её нельзя везти к Ллойдам, если Николас ничего Адаму ещё не сказал.

Я паникую. Причём очень жутко паникую и разгоняюсь на дорогах до недопустимой скорости. Сильно сжимаю руль и сбавляю скорость, опасаясь за свою жизнь. Я не должна принести новые проблемы. Не должна. Мой мобильный снова даёт о себе знать на светофоре. Тянусь за ним и вижу сообщение от сестры.

«Всё хорошо. Я в порядке. Николас мне помог. Меня везут домой к Ллойдам».

— О, Господи, — закрываю рот ладонью, и по щекам катятся слёзы облегчения.

Позади раздаются возмущённые сигналы, потому что я продолжаю стоять на светофоре.

— Да пошли вы в задницу! — Ору я, показывая средний палец проезжающему автомобилю. Не я первая начала, а этот мужчина. Он меня ещё и дурой безмозглой назвал.

Ставлю машину на аварийку прямо на дороге. Папа учил, что если я не уверена в том, что смогу ехать дальше, то плевать на то, что происходит вокруг. Нужно остановиться, включить сигнальные огни, и переждать.

Глубоко дышу и шепчу, как мантру: «Остановись и успокойся. Остановись и успокойся».

Меня потихоньку отпускает, но дрожь продолжает бить моё тело.

«Я могу приехать прямо сейчас», — пишу сестре.

Она не отвечает. Звоню Саре и сообщаю ей, что Тейра едет домой. Райли написал ей то же самое о том, что с сестрой всё хорошо, а этого Гленна забрали ребята Ника. Райли будет там. Звоню Нику, чтобы узнать, как он. Я не знаю, откуда появляются мысли о том, что его жизнь в опасности. Моя жизнь в опасности. Все, кто нам близок жизни, в опасности. Это какая-то ненормальная паранойя. Мне просто нужен свежий воздух. Чёртов воздух.

Выключаю аварийку и сворачиваю в первый переулок, чтобы бросить машину. Выхожу из неё и замираю, глубоко вдыхая и выдыхая. Достаю из машины рюкзак и иду по тротуару, смотря только себе под ноги. Я просто иду. Иду и иду, пока мысли не нормализуются, и я не чувствую себя немного лучше. Паника прошла. Достаю мобильный и вижу, что я гуляла больше двух часов. Николас мне не перезванивал, и это отчасти меня радует, потому что сейчас он занят этим мужчиной и причинами, зачем он это делал. А с другой стороны, ждать новостей — самое ужасное, что может быть. Ждать всегда противно. Кажется, что минуты останавливаются и издеваются над тобой. Да, действительно, ожидание не только выматывает, оно порой и прикончить может.

Ищу свою машину, на что убиваю ещё полтора часа. Забираюсь в неё и бросаю вещи рядом с собой на сиденье. Не торопясь, не гоняя по дорогам, еду к себе. Я надеюсь, что Николас тоже скоро приедет и обнимет меня. Мне нужны его руки. Это какое-то безумие и ненормальная зависимость от них. Но я чувствую себя в безопасности, когда меня обнимают. Николас обнимает. Он словно закрывает меня от этого жуткого мира, который очень многое у меня забрал и подарил его. Снова делаю попытку позвонить Нику, когда подъезжаю домой, но включается автоответчик.

— Я буду ждать тебя… не важно сколько. Я буду ждать тебя, — шепчу, выключая мотор и собирая все свои вещи, разбросанные в машине.

Вряд ли я усну сейчас, не зная, что происходит там, где Ник. Поэтому мне придётся потратить много муки и яиц для теста, чтобы приготовить кексы для Николаса. Он вернётся, и я накормлю его, прижмусь к нему и…

— Миша, — замираю, когда слышу очень знакомый голос.

Поднимаю голову и оборачиваюсь. Нет, мне послышалось.

— Миша.

О, Господи, по моей спине от страха пробегает холодок, когда я вижу парня, поднимающегося с бордюра.

— Люк? — Выдавливаю из себя, оглядывая его. Чёрт возьми, это, действительно, он. Кажется, что мы не виделись сотню лет. Он не изменился. Такой же, как раньше. Такой же придурок.

— Привет, — он улыбается, а я отшатываюсь от него и иду спиной.

— Не приближайся ко мне. Я вызову полицию, если ты сделаешь ещё шаг, — грожусь я.

— Миша, я не для этого приехал. Я…

— Да, тогда ты тоже не для того, чтобы усыпить меня, прижал к носу тряпку. Совсем не для этого, — фыркаю я, замечая, что мы стоим в тёмном углу у дома, и рядом никого нет. Это тихий район. Спальный. Здесь принято так. Никто мне не поможет. Телефон в рюкзаке. Валяется где-то. Дура я.

— Миша, прости меня. У меня не было возможности извиниться за то, что я сделал, но мне стыдно. Деньги…

— Да, они намного важнее человечности и хотя бы каких-то воспоминаний, правда? — Я должна потянуть время и попытаться забежать в квартиру, но для этого мне надо как-то обойти парня, а он отлично бегает.

— Нет, я это понял… меня отчислили из университета в Оттаве, — Люк запускает в светлые волосы ладонь и шумно вздыхает.

— И тебе нужны деньги от меня? У меня их нет, говорю сразу. Я…

— Нет-нет, Миша. Родители не знают, что меня отчислили за пьянство и прогулы. У меня забрали грант. Я работал в две смены в разных ресторанах, незаконно жил у ребят в общежитии, чтобы родители не узнали ни о чём. Я планирую восстановиться в университете со следующего года, вот и работал. Мне не нужны твои деньги, и я… я тебе соболезную. Я не знал твоего номера, не мог позвонить, чтобы сказать это лично, — тараторит он, но останавливается. Хмуро смотрю на него. Я не верю ему. Если один раз предал, то и второй тоже сможет.

— Как ты узнал, где я живу, и зачем ждал меня? Ты же ждал меня, верно? — Спрашиваю его.

— Да, я ждал тебя. У меня самолёт обратно ранним утром, я приехал только на восемь часов, чтобы встретиться с тобой, — кивает он, приближаясь ко мне ближе.

— Зачем? Кто дал тебе адрес? — Напряжённо шепчу я.

— Твоя мать.

— Что? Ты видел её? Она в Оттаве? — Шокировано произношу я.

— Да. Поэтому я и приехал. Я работаю официантом, и иногда из-за моей внешности меня берут на какие-то крупные приёмы, чтобы помогать там. На одном из них я и увидел её, она была с каким-то мужчиной. Пришла с ним. Она…

— Меня не интересует, с кем сейчас спит моя мать, и кто её обеспечивает. Она нас бросила, — резко перебиваю я. — Ты это хотел мне сказать? Так вот, ты сказал.

— Нет, я прилетел, потому что хочу исправить свою ошибку. Это своего рода извинение за то, что я сделал. Я хочу предупредить тебя…